Будучи пионером федеративного движения в России, Татарстан начинал и стремился продолжать свою политику в русле заявления Б.Ельцина, сделанного им на татарстанской земле: "Берите суверенитета столько, сколько сможете проглотить".

Попытки татарстанской номенклатурной элиты, предпринимаемые в перестроечный период, освободиться от мелочной опеки Москвы и распоряжаться республикой по своему усмотрению, были обусловлены рядом причин, носивших объективный характер. Основанием, позволившим выдвинуть такую инициативу, являлось социально-экономическое развитие региона. Уже в советское время республика имела потенциал, равный потенциалу трех прибалтийских республик. Удачное сочетание индустриального и аграрного секторов экономики, могли обеспечить её самодостаточность. Другим важным основанием было социокультурное развитие: в республике имелась солидная многопрофильная база высшего и среднего профессионального образования; структурно развитый слой интеллигенции, широкая сеть культурных учреждений.

Ещё один немаловажный фактор, выполнивший роль детонатора в инициации общественного движения за суверенитет в конце 1980-х - начале 1990-х гг.: несоответствие юридически закрепленного статуса этничности - реальному положению дел в сфере татарской национальной культуры, образования и языка.

Причины социально-экономического и этнокультурного неравенства с другими наиболее развитыми республиками и Москвой виделись в несправедливом распределении средств центральным правительством: всего лишь 2% от вырабатываемой республикой промышленной и продовольственной продукции оставалось на её собственные нужды. При этом её реальный потенциал был выше потенциала трех прибалтийских республик вместе взятых[1].

В общественном дискурсе тех лет доминировали две темы: социально-экономической и национально-культурной деградации региона. Политическая элита республики, в ситуации перераспределения властных ресурсов, приводила требования общественных движений в качестве аргументов в пользу передачи ей больших экономических, а затем и политических полномочий. Она заявляла о своей готовности взять не себя всю ответственность за экономическое и культурное процветание региона. Основными доводами местной элиты в её противостоянии с федеральным правительством в начале 1990-х гг. были:

• её большая компетенция в социально-экономических и этнокультурных потребностях региона;
• её республиканский патриотизм;
• её интерпретация процесса децентрализации как основы становления и утверждения демократических принципов правления в современной России.

Результатами правления правительства, возглавляемого М.Шаймиевым, в первой половине 1980-х гг. стали: "мягкое вхождение в рынок"; паритетный подход в национальной политике; относительная экономическая и этнополитическая стабильность. Этносоциологические исследования, проведенные в этот период[2], констатировали усилившееся региональное самосознание у населения республики. Сопоставление степени доверия к Президенту РФ и Президенту РТ показало, что 42,1% русских и 63,4% татар в республике считали, что М.Шаймиев лучше других выражает интересы народа, 11,6% и 3,5%, соответственно, назвали Б.Ельцина. За высокую степень децентрализации (в опросе 1997 г.) высказались 66,0% татар и 50,1% русских. За сильное централизованное российское правительство, соответственно, 12,2% и 26,3%.

Однако динамика трансформирующейся России выдвигает новые вызовы самоопределившейся политической элите субъектов. Способность адекватно отвечать на них становится решающим фактором в обостряющейся борьбе центробежных и центростремительных тенденций. Изменение политического вектора обозначено твёрдым заявлением недавно избранного Президента России В. Путина о его намерении усилить властную вертикаль Москвы над регионами. Сегодня предпринимаются реальные политические шаги для воплощения этого заявления в жизнь.

СМИ, как чуткий индикатор ситуации, сделали темами своих обсуждений наиболее уязвимые места двух, вновь начавших самоопределяться, сторон. Журналисты и аналитики из числа сторонников суверенитета республики заговорили об опасности восстановления жесткой вертикали, в результате которой сведется на нет экономическая и этнокультурная самостоятельность Татарстана. Сторонники усиления Центра упрекают власти республики в узурпации власти, тотальном контроле над экономикой, нарушении российских законов. Не случайно широкое обсуждение в республиканской прессе получила статья американской журналистки Селестин Боулин[3], которую подняли на щит противники Шаймиева. Вот одна из характерных цитат: "Местные жители возмущены, что они живут не в современном государстве, а в феодальном обществе, в котором правит клан президента Шаймиева. Он держит под контролем не только правительство, но и экономику, которая не имеет ничего общего с экономикой остальных российских регионов, стремительно идущих к свободному рынку".

Отход Шаймиева от твердой позиции отстаивания самостоятельности республики авторы публикаций иллюстрируют многочисленными уступками федеральному Центру, наиболее яркой из которых стал переход президента республики от проигравшего на выборах в Госдуму блока "Отечество - вся Россия" к победившему блоку "Единство". Один из политических обозревателей так прокомментировал сложившуюся ситуацию: «Внутренняя причина нынешней уязвимости Шаймиева - в невозможности опереться на население республики. Некогда президент соседней Башкирии с завистью жаловался нашему. Мол, тебе хорошо проявлять строптивость по отношению к Москве - у тебя народ горой стоит за суверенитет.

Где сейчас эта гора? Все выгоды от «мягкого вхождения в рынок», от возможности самим реализовывать половину добываемой нефти в республике, ушли на обогащение местной элиты. Властные структуры сначала претерпели "татаризацию", а затем и "клановизацию". Сейчас, по словам одного из осведомленных лиц, нами правят три семьи из 49 человек. Татарская часть населения разочарована, русская возмущена. (В былые времена Шаймиеву достаточно было мимоходом сказать перед выборами пару слов в пользу того или иного кандидата, и народ голосовал "как надо").»[4]

Итак, опыт исследования детерминант процесса регионализации показал, что наиболее значимые из них были связаны с факторами:

• социально-экономического неравенства республиканского сообщества в целом (по сравнению с Центром и более развитыми союзными республиками);
• этнокультурного неравенства представителей титульной национальности, чья этническая культура не имела возможности развиваться наравне с общесоветской (на основе русской культуры).

В контексте последних политических событий в России актуальность приобретают ответы на вопросы: Что сумела сделать властная элита Татарстана для решения проблем, двигавших локомотив её политической легитимации? Какие факторы обусловливают конкуренцию или взаимодополнение региональной и общероссийской идентичностей на уровне массового сознания? Какова роль в этих процессах этнического фактора?

Попытка получить ответы на заданные вопросы требует обратиться к анализу ситуации в тех сферах жизни, которые содержали конфликтный потенциал: социально-экономической и этнокультурной. Рассматривая современную ситуацию в Татарстане, я попыталась составить данные этносоциологического исследования "Социально-экономическое неравенство этнических групп и проблемы интеграции в Российской Федерации", наряду с результатами республиканского опроса общественного мнения, проведенного Республиканским информационно-аналитическим центром (рук. Г.А. Исаев, май 1999 г.), с данными проведенного мной коннет-анализа республиканской прессы[*].

Эффективность этнокультурной и этнополитической интеграции двух этнических общин (русских и татар), проживающих на территории Татарстана, зависит и от степени совпадения их социальных интересов. Важным источником, помогающим охарактеризовать эти интересы, может стать республиканская пресса.

Современные исследователи СМИ, изучающие спектр их социального действия, говорят о появлении новых функций, характерных для состояния современного российского общества. Они обращают внимание на тот факт, что в условиях продолжающейся социальной аналии, дезинтеграции политических институтов и социальных групп, СМИ реализуют всю интегративную функцию по линиям: "центр - регионы", "исполнительная - законодательная ветви власти", "русские - другие этносы", "богатые - бедные", "отечественная культура - западная культура", "русская культура - культура народов и этнических групп России". Масс-медиа объединяет различные уровни российского социума в единое социокультурное и информационное пространство[5]. Информационное поле, представленное русскоязычными и татароязычными изданиями, не только отражает современную ситуацию в культурной, политической и социально-экономической сферах жизни татарстанского сообщества. Характеристики самого института СМИ и особенности его деятельности могут послужить индикаторами современного состояния двух названных общин, так же как и косвенными характеристиками их социально-экономического и культурного развития.

* * *

Особенностью этнокультурной ситуации в постсоветском Татарстане стала попытка выравнивания статуса этнической культуры и языка татар. Исследование информационного поля на протяжении последних 10 лет показывает, что доминирующей остается тема языкового неравенства. Конфликтный потенциал этноязыковой политики в республике исследовался в предыдущих исследовательских проектах ("НИК" и "Культурные и административные границы"). В середине 1990-х гг. авторами этих исследований, А.Д. Коростелевым и Т.С. Гузенковой, был сделан вывод, что этническая дифференциация в восприятии ценности языка, национальной культуры, вместе с идеей суверенитета республик, несут в себе конфликтогенное начало. Они также констатировали, что в конце 1980-х - нач.1990-х гг. проблема возрождения национальных языков достигла значительной остроты. Писалось о том, что активная законотворческая деятельность в суверенных республиках в сфере языковой политики вызвала серьезные опасения относительно того, не окажутся ли принятые законы о языке и языковая политика в целом инструментом дискриминации русскоязычного населения национальных республик[6].

Сегодня можно говорить о продолжающейся тенденции, связанной с тем, что прежняя система детерминации языковых характеристик на массовом уровне остается достаточно интернациональной и не подвергается заметному изменению. Также подтверждается, по истечении 6 лет, вывод авторов о том, что активные административные меры, направленные на то, чтобы переломить тенденции в языковом поведении, в настоящий момент скорее осложняют межнациональные отношения, нежели существенно меняют направленность языковых процессов.

Можно подтвердить, что проблемы, связанные с расширением функций татарского языка, а вслед за ней и образования на татарском языке в республике, остается полем столкновения интересов русскоязычной части населения и этнически ориентированных татар. Так, социологи - представители русской этнической группы критически отмечают "реассимиляционные тенденции в образовательной политике: увеличение количества часов на преподавание татарского языка в ущерб другим предметам; введение нового предмета - "Истории Татарстана", на который отводилось не менее 34 часов в год; по разным параллелям это составляло от 25% до 50% всего учебного времени, отведенного на изучение истории[7].

Меняющаяся политическая ситуация стимулирует более открытые выступления считающей себя ущемленной стороны. Недавно в одной из республиканских газет[8] была опубликована заметка под названием "Без вины виноватые, или Что делает ТОЦ в казанских школах". В этой статье сообщалось, что в одной из казанских школ не принимают ученицу из-за "её русской фамилии". Что представители ТОЦ посещают городское управление образования, школу, о которой идет речь, и пытаются диктовать свои условия. Таким образом "осуществляется дискриминация по национальному признаку и татарский национальный радикализм".

Если учесть, что читают в большей мере городские и русскоязычные жители республики, то можно предположить, что такого рода информация будет стимулировать настороженность и напряженность у русских в республике. К чести газеты, она напечатала ответ профессора, представителя общества "Магариф" (Просвещение), который прояснил истинную картину. Оказалось, что в районе города, где расположена школа, работает 40 школ, 3 из которых ориентированы на обучение на татарском языке. В самой школе, о которой идет речь, в 20 классах из 27-ми обучение ведется на русском языке, а в семи остальных намечается постепенный переход на татарский язык обучения[9].

С другой стороны, доминирование русского языка во всех сферах общественной жизни тревожит этнически ориентированных татар. Особенно наглядно эта озабоченность проявляет себя на страницах татароязычной прессы. Так, одна из авторов публикаций приводит в пример детский лагерь "Полет", где отдыхают 500 девочек и мальчиков. Она сетует на то, что все они разговаривают на русском языке, все мероприятия проходят на русском языке, кругом звучит русская музыка. Далее, она пишет о тех мерах, что предпринимает республиканское министерство образования: издание учебников, проведение конкурсов и олимпиад на татарском языке и делает вывод, что эти усилия тратятся впустую, так как "вот в таком лагере дети быстро забудут "этот проклятый язык" - так называют его! Здесь в лагере нет места другому языку". Автор видит выход в том, чтобы построить лагерь по типу "Малый Артек", где будут жить и отдыхать дети татар[10].

Естественно, что среди причин сужения сферы употребления татарского языка национальной интеллигенцией выделяет главную - отсутствие вузов с обучением на татарском языке. Авторы публикаций сетуют на то, что Госсовет республики принял в 197 г. решение о создании национального университета, но до сих пор нет ни университета, ни его концепции[11]. Проблемы видятся не только в нехватке сил и средств. Один из авторов, Т. Айди, пишет: "Открытие татарского национального университета поможет поднять статус татарского языка. Но чтобы сохранить татарина как татарина - этого ещё мало. Потому что программа, которая будет отражать потребности империи не будет соответствовать и совпадать с потребностями татар. История мировоззрения, обычаи и традиции там всегда будут в качестве половой тряпки. Вот почему нужна школа, которая будет ?? не на деньги государства, а на наши. А денег у нас сегодня нет. Значит мы зря мечтаем об университете"[12].

Ситуация в этноязыковой сфере явилась закономерным итогом сложившегося в советское время неравенства между доминирующей русской культурой этнического большинства и национальными культурами этнических меньшинств в России. Сложившаяся диспропорция между образовательной пирамидой (по Э. Геллнеру) общесоветской "высокой культуры"[13] и усеченной пирамидой (верхняя часть которой заканчивалась на среднем школьном образовании) этнической культуры татар привела к социально-профессиональному неравенству у определенной части татар (как правило, сельчан), которая получала первоначальное образование на родном языке и не могла, в силу этого, полноценно продолжить свое образование на более высоких образовательных ступенях, где обучение проходило только на русском языке.

Неудовлетворительное состояние национальной культуры и языка стимулировали реанимацию идеологических дискурсов татарского национального движения конца XIX - начала ХХ вв.[14] Современные интериретации противостоящих друг другу течений - джадидизма и кадимизма имеют одну и ту же цель: сохранение этнической и религиозной идентичности татар в современных условиях.

Сегодня позиции кадимистов представляют Милли Меджлис, партия "Иттифак" и часть мусульманского духовенства. Сторонниками идей джадидизма является Татарский общественнй центр, большинство национальной интеллигенции, представители духовенства. В последнее время о приверженности этому течению стала открыто заявлять и партия власти[15]. Обе стороны сходятся в одном, считая, что именно ислам помог сохраниться татарам как этнической общности. Однако, позиции резко расходятся, когда речь заходит о решении проблем, связанных с модернизацией татарского общества.

Ф. Байрамова, лидер "Иттифака", видит главную угрозу для целостности татар в "погоне за Европой" (через русскую культуру): "стремление татарских ученых узнать русскую культуру, язык, достичь их уровня - погубило татарскую нацию...жертвами обрусения сегодня стали образованные и городские татары"[16]. Спасение нации она видит в изоляции татар от влияния Запада и России и в возврате к кадимизму. А письменность татар должна вернуться к арабскому, а не латинскому алфавиту, который "был принят в Турции под дулом пистолета", - утверждает автор[17]. Надежды на сохранение татарского народа Ф.Байрамова возлагает на крестьянство, сохранившее связь с национальной культурой и менее подверженное влиянию русских[18].

Ей возражает татарский писатель А. Еники, который видит в участии татар в модернизационных процессах залог полноценного развития нации в соответствии с требованиями времени. Изоляции татарского общества от внешних влияний - это регресс, - считает он. Называя джадидистов прогрессивными реформаторами, писатель говорит о пользе овладения русской культурой и языком: "Невозможно жить, отгородившись от русского общества. В том, что татары сегодня образованы - есть влияние и русского прогресса". По мнению писателя, благодаря знакомству с европейской культурой через русский язык, татары вышли на первое место среди других тюркских народов. Подчеркивая значимость ислама для татар, он заявляет об опасности фундаментализма.

Приведенные высказывания позволяют выделить основную ось напряжения: роль русского языка и русской культуры в жизни татарского сообщества. Для представителей национал-радикального крыла - и язык, и культура - лишь средства для ассимиляции татар. Последователи либерального подхода видят в них не только богатство культурного опыта русского народа, но и своего рода "мост" к достижениям европейской культуры и прогресса.

Обозначение поля конфликта закономерно требует ответа на вопрос: в какой степени приведенные выше дискурсы, генерируемые представителями национальной интеллигенции и духовенства, разделяются массовым сознанием. Определение искомой степени поможет выявить дезинтеграционных, или наоборот, интеграционный потенциал каждого лискурса в контексте взаимодействия двух этнических общин в республике.

Преемственность модернизационной направляющей в этнонациональном дискурсе заставляет задуматься о причинах её актуальности в татарском обществе. Ведь сегодня татары по своей социальной структуре близки к русским. Их уровень урбанизированности, включенности в современную социально-экономическую инфраструктуру общества довольно высок. Исследования этносоциологов, в ходе реализации программы "НИК", показали, что национальная интеллигенция в Татарстане имеет явно более полиструктурный и более сходный с русской состав, чем во многих других республиках. Это сходство проявляется в том, что у татар является значительной доля производственной интеллигенции: по данным переписи 1989 г. - 44,7% в составе городской интеллигенции у татар - относительно 49,8% у русских. Была также выявлена тенденция 80-х гг. - увеличение доли административно-управленческой интеллигенции в составе титульных народов республик в сравнении с русскими, а также интеллигенции художественно-творческой, преподавателей ВУЗов, работников печати. К началу 90-х гг. доля занятых в партийно-государственном аппарате у татар была более чем в полтора раза больше, чем у русских в республике, так же как и доля художественно-творческой интеллигенции. По подсчетам исследователей, доля татарской интеллигенции по сравнению с 60-ми гг. выросла в 2 раза[19].

На мой взгляд, существуют две причины, взаимосвязанные между собой. Первая заключается в том, что модернизация татарского общества, начавшаяся в советский период, осуществлялась не на татарском языке. Отстраненность культуры и языка от морфинизирующего процесса привела к сужению сферы их употребления, а вслед за этим - и к остановке в развитии.

Вторая причина явилась естественным следствием первой. Воспроизводство национальной культуры только на уровне средней школы лишало её функциональной значимости. Сложившееся положение стало основанием одной из форм социального неравенства, когда носители татарского языка, закончившие национальную школу, не могли в силу этого успешно включаться в модернизационно продвинутые сферы трудовой деятельности. именно на это указывали представители национальных движений, говоря о том, что среди татар много неквалифицированных рабочих и мало технической и естественно-научной интеллигенции. Поскольку национальная школа оставалась только на селе (к 1988 году в Казани осталась всего лишь одна национальная школа), то понятно, что ограничения, о которых говорилось выше, распространялись на сельчан.

Генератором идей национального модернизационного дискурса выступает этническая элита. Большая часть татароязычных писателей и журналистов, гуманитарной интеллигенции - выходцы из села, горожане в первом поколении. Статистический анализ книги "Кто есть кто в Республике Татарстан" (1996 г.) показал, что 60,7% научной и творческой интеллигенции татар - выходцы из села, 39,3% - горожане во 2-ом и далее поколении.

Проведенные ранее исследования[20] свидетельствуют о том, что сегодня татарское общество разделяется на две примерно равные половины: русскоязычную и татароязычную. Первую составляют татары-горожане, получившие образование на русском языке. Многие из них получают высшее образование и включаются в высоко технологичные, модернизационно продвинутые сферы деятельности. В татароязычной части - сельчане, часть которых остается в аграрном секторе, часть - мигрирует в города, становясь рабочими промышленного производства и сектора обслуживания; и ещё небольшая часть поступает в высшие учебные заведения, чаще - в гуманитарные отрасли науки. Кроме того, до сих пор продолжается инерция политики "коренизации", начатой в советское время, когда республиканский административно-управленческий аппарат комплектовался из представителей титульной национальности, преимущественно выходцев из села[21].

В условиях этнического ренессанса ведущая роль принадлежит "партии бывших провинциалов", которая выражает интересы и устремления, в большей мере татароязычной части татарского общества.

Таким образом, можно сделать вывод, что национальный вектор модернизации отвечает чаяниям именно татароязычной части современного татарского общества. для большей же части русскоязычных татар этническая основа модернизационных процессов малоактуальна.

Состояние социально-экономической структуры современного татарского общества детерминирует появление устойчивых связей между экономическими характеристиками социальных групп и их приверженностью противостоящим идеологиям: джадидизму и кадимизму. Большая часть татарской интеллигенции и татароязычных татары-горожане, сумевшие так или иначе адаптироваться к меняющимся условиям (многие из них пополнили ряды мелкого и среднего бизнеса) разделяют позиции джадидского "Ислама", открытого для влияний европейской, русской и восточной культур. Одним из ярких примеров может послужить консолидация группы татарских интеллектуалов с представителями партии правых сил (СПС) в республике. Результатом стала организация "круглого стола" при редакции газеты "Звезда Поволжья" (ред. Р.Ахметов). Дискуссии в его рамках ученых, журналистов, предпринимателей по проблемам государственного устройства России, суверенитета Татарстана, экономики, евразийства, ислама, национальной культуры постоянно находят отражение на страницах издания.

Среди приверженцев консервативной стратегии, кадимизма, можно назвать татар-сельчан, образ жизни которых протекает в условиях традиционной сельской общины. Оторванность от модернизационных процессов вызывает у них опасливое и недоверчивое отношение к городу, его культуре, образу жизни. Община пытается замкнуться в самодостаточности в ответ на техногенные угрозы привычному укладу. Консервативный ислам помогает укрепить эту самодостаточность и замкнутость.

Отсутствие перспектив и низкий уровень социальной мобильности заставляет наиболее способную и честолюбивую молодежь уезжать в город. Однако и здесь выходец из села испытывает большие трудности. Платное образование и высокий уровень требований при поступлении в высшие и средние учебные заведения - ограничивает доступ к обучению, если не закрывает его совсем. Безработица и занятость на рынке труда не позволяют включаться в престижные виды деятельности. Поэтому молодые сельчане пытаются достичь социального успеха в пока что мало занятой духовной сфере. Многие из них поступают шакирдами в медресе или проходят курсы обучения в исламских лагерях, в которых преподают специалисты из арабских стран, часто являющиеся носителями фундаменталистского направления в исламе[22]. По последним данным в республике работают около 20-ти религиозных школ и медресе. В них обучаются около 1000 шакирдов. Высшее духовное образование дает Российский исламский университет, образованный в 1998 г. Сегодня обучение в нем проходят около 50-ти студентов[23].

Последнее десятилетие характеризуется усилением влияния религиозного фактора. Впечатляет динамика появления религиозных общин: из православных, в республике в 1988 г. было 18 общин, в 1990 г. - 50, в 1999 г. - 171; из мусульманских, соответственно - 19, 170, 802[24].

По результатами опороса "НИК" в Татарстане 87,9% сельчан и 69,8% горожан-татар определили себя как мусульман, и 63,6% горожан и 78,5% сельчан-русских отнесли себя к православию. Этнокультурные и религиозные процессы последних лет, безусловно, повлияли на поведение представителей этнических общин. В республике существенно возросла доля тех, кто высказывает отрицательное отношение к межнациональным бракам. В 1989 г. среди татар таких было 13%, в 1994 г. - 31%, опрос 1999 г. показал, что 55,6% татар-сельчан предпочитают в браке человека своей национальности, у татар-горожан - 36,9%, у русских, соответственно, 14,7% и 19,6%[25]

Однако эти данные, на мой взгляд, нельзя интерпретировать как показатель социально-культурной дезинтеграции и настороженности в отношении друг к другу представителей русской и татарской общин в республике. Речь идет о стремлении сохранить свою культуру, обычаи, язык на уровне семьи. Этот вывод подтверждают этнические ориентации в производственной сфере (по данным опроса 1999 г.). Так, на вопрос о предпочтительности национальности непосредственного начальника 44,5% татар-горожан и 39,7% татар-сельчан выделили приоритетность профессионализма начальника, ответив, что в этом случае национальность не имеет значения. А 40,7% и §!6!%, соответственно, вообще не обращают внимания на этот фактор. Близкие показатели оказались у русских: соответственно: 45,1% и 38,5%; 47,5% и 52,3%. Из предпочитающих в качестве начальника представителя только своей национальности выделилась группа татар-сельчан - 6,0%, среди сельчан-русских таких 1,8%; горожан - 2,7% среди татар; 1,2% - среди русских.

Другой подтверждающий фактор выявила Р.Н.Мусина: по материалам опроса "НИК" отчетливо прослеживалось положительное воздействие религиозности на межэтническую толерантность. Именно для верующих была характерна "позитивная идентичность" и поддерживающие отношение к развитию иной культуры, в отличие от неверующих, которые были в большей степени склонны к "этноэгоизму"[26].

Таким образом, казалось бы, далекие друг от друга сферы: этнической культуры и языка - и социально-экономического развития общности, обусловленного исторической спецификой складывания её социальной структуры, оказываются тесно переплетены. Сегодня основное зерно противоречий лежит в плоскости отношений национальной культуры и языка и самой сильно изменившейся общности татар. Его суть - в слабой востребованности отставшей в развитии (по объективным причинам) этнической культуры татар у её далеко ушедших в модернизационном развитии наследников. Сегодняшняя востребованность носит в большей мере гуманитарный характер, оставляя за рамками рациональную, социально-экономическую и правовую мотивацию.

Важным индикатором степени включенности национальной культуры в модернизационные процессы является деятельность русскоязычных и татароязычных СМИ. Это может также служить и показателем этнокультурной интеграции двух общин в республике.

По оценкам специалистов, исследующих СМИ, татароязычные СМИ неконкурентоспособны в сравнении с русскоязычными[27].

Показательна тематическая ограниченность татароязычных изданий: большая часть публикаций посвящена официальной хронике, состоянию сельского хозяйства, проблемам национальной культуры и языка, национального воспитания и религии. Мало освещаются факты финансово-экономической жизни, проблемы бизнеса, правовой сферы, индустриального и постиндустриального развития общества. Замкнутость информационного дискурса обусловлена рядом факторов. Первый из них - ориентация на татароязычную аудиторию: преимущественно сельчан и горожан первого поколения. Следующий - является следствием первого: в татароязычных СМИ нет заметных качественных различий в подаче информации для жителей города и жителей села. Третий фактор - журналисты из татароязычных изданий - сами выходцы из села, и их менталитет ближе к традиционной культуре, нежели к городской. Совокупность перечисленных факторов приводит к невостребованности татароязычных СМИ в качестве рекламного агента. Этот факт имеет непосредственное отношение к тому, насколько своеобразным может быть издание в выражении своего мнения. Его красноречиво иллюстрирует высказывание журналиста, работающего в татароязычном издании: "Нет ещё такой татароязычной газеты, о которой можно было сказать, что она защищает права граждан. Тираж у татароязычных газет падает, они перегружены "серыми статьями". Я испытываю белую зависть к коллегам из русскоязычных изданий. Несмотря на то, что газету "Вечерняя Казань" ругают руководители всех уровней республики, она непременно лежит у них на столе. А мои коллеги остерегаются браться за правозащитную тему. Мы не умеем ещё и сами защищаться, тем более - защищать людей"[28].

В своих исследованиях специалисты по СМИ делают вывод о том, что концепция татароязычных СМИ поддерживает и развивает культурный традиционализм. На эту стратегию влияют берущие начало с революционных времен профессиональные традиции, определяющие её просветительский журнальный характер и традиции советской эпохи[29].

При рассмотрении интеграционного потенциала существующего сегодня информационного поля, можно отметить две характерные особенности. Первая из них состоит в том, что русскоязычные СМИ охватывают большую аудиторию в сравнении с татароязычными изданиями. В нее включается и татароязычная часть, поскольку русским языком владеет подавляющее большинство населения республики. Вторая - свидетельствует о дезинтеграционном потенциале татароязычных СМИ. Ограниченность их дискурса неизбежно приводит к выстраиванию границ, в данном случае внутренних. В качестве маркеров выступает языковая компетенция и принадлежность к определенным социальным группам[30].

Подобная замкнутость усиливается сегодня и ограниченными возможностями людей приобрести несколько изданий, разнонаправленность которых помогает выработать критический подход и плюралистическое восприятие реалий современной жизни.

Попытки преодоления этнокультурного неравенства продолжают предприниматься правительством республики. В его действиях наблюдается тенденция усиления административных мер. Так, на вопрос: "Что сделать для реального двуязычия в Татарстане?" Председатель депутатской комиссии по науке, образованию, культуре и национальным вопросам, депутат Госсовета РТ Р. Валеев ответил, что в числе первых, на заседании комиссии, предполагается предложить закон об административной ответственности за нарушение Закона о языках, подчеркнув, что при этом нужно вводить материальную ответственность[31].

На обсуждение Госсовета выносилось предложение о 15% надбавке за знание татарского языка. Но до сих пор не разработан список профессий и должностей, для которых необходимо обязательное знание татарского языка. Поэтому законодательного утверждения данное предложение не получило. Хотя в отдельных учреждениях в середине 1990-х гг. 15% надбавка выплачивалась работникам, знающим татарский язык. Реакция населения на этот шаг, ставший темой обсуждения в республиканских СМИ, была двоякой: часть населения стала изучать татарский язык, часть - расценила его как дискриминацию по отношению к русскоязычному населению.

Культурное измерение конфликта - в различных ориентациях и ожиданиях представителей двух этнических общин в ситуации этнокультурного ренессанса титульного этноса. Русские, в целом, доброжелательно воспринимают этнокультурные изменения, но с тревогой и беспокойством реагируют на акты этноязыковой политики, предпринимаемые татарстанским правительством. Для татар - это попытка обретения духовных и исторических корней, а также шанс преодолеть сложившееся исторически социально-культурное неравенство.

Стремление спасти свою культуру и язык в условиях доминирующего русскоязычного окружения вызывает у определенной части татар изоляционистские установки: предлагается открывать отдельные больницы для татар, отдельные школы и лагеря отдыха для детей-татар.

Объявленный политической элитой курс на демократизацию общества и принципы культурного плюрализма с неизбежностью требуют удовлетворения интересов и потребностей данной группы. Во многом, климат сосуществования русских и татар в республике будет зависеть от того, насколько продуманно будет осуществляться этнокультурная политика правительством республики. Из тех мер, что предпринимаются сегодня, можно выделить содержащее конфликтный потенциал:

1. Попытка форсированного введения татарского языка в образовательный процесс с переходом на латинскую графику без основательно разработанной и подготовленной методической базы и преподавательских кадров.

2. Введение административных санкций при реализации "Закона о языках" в республике. Недовольство этими мерами русского населения, а также части русскоязычных татар усиливает их апелляции к Федеральному Центру как к единственному защитнику прав и ведет к политической дезинтеграции в республике.

Часть 2

Попытка охарактеризовать современную социально-экономическую ситуацию в республике неизменно подводит нас к проблемам становления рыночной экономики. Именно с её развитием идеологи реформ и властная элита связывали улучшение общей экономической ситуации, а вслед за этим - повышение уровня благосостояния каждого человека. Становление слоя мелкого и среднего собственника являлось условием достижения как экономической, так и политической стабильности. Являясь базой среднего класса наряду с интеллектуалами и интеллигенцией, этот слой способен обеспечить равновесие социальной структуре. Ученые выделяют гармонизирующую функцию среднего класса. В области социальных отношений (в сфере политики, семейных отношений) он сглаживает противоречия: между верхним и нижним классами; между содержанием труда различных профессий; городским и сельским образом жизни. В политике средние слои чаще всего являются сторонниками центристских позиций. В сфере культуры и семейных отношений - являются основными носителями традиций, норм и знаний[32].

Сегодня исследователи отмечают, что социальная структура российского общества выглядит как «придавленный к основанию треугольник» (в отличие от «лимона» в развитых странах, где средние слои составляют основу всей социальной структуры общества). Средний слой по данным социологических исследований составляет 20%, а 60% - включают специалистов и работников, которые существуют на грани бедности[33].

Как показывает практика, государство сегодня не способно обеспечить хотя бы средний уровень материального благосостояния для своих граждан. Поэтому вся надежда на прорыв в экономической сфере связывается с внутренними ресурсами наиболее активных слоев населения. Хорошее образование, инновационный и личностный потенциал стимулирует их к предпринимательской деятельности. Однако, самым важным условием для осуществления этим слоем инновационной практики, является введение наиболее эффективных «правил игры» законодательного поля для осуществления экономической деятельности. А это - прерогатива властной элиты. Не случайно и отечественные, и зарубежные ученые выделяют среди важнейших элементов социального механизма трансформации: а) целевую реформаторскую деятельность, которую реализует преимущественно правящий слой; б) предпринимательскую деятельность широко понимаемых средних слоев[34].

Во многом, формирование «поля игры» зависит от стартовых условий, которые включают систему уже сложившихся экономических институтов, систему сложившихся межсубъектных и межличностных связей акторов экономической сферы, а также их интересов.

Поэтому, рассматривая современную социально-экономическую ситуацию в Татарстане, я выделяю в качестве объекта исследования как процесс институционализации новых экономических отношений, который включает деятельность властной элиты в экономической сфере по развитию малого и среднего бизнеса в республике, так и деятельность представителей предпринимательского слоя; режим их взаимодействия, мотивируемый объективными потребностями и групповыми интересами.

Анализ особенностей реформирования экономики в сторону рыночных отношений позволит рельефно рассмотреть региональные особенности формирования среднего слоя, перспективы его дальнейшего развития. Наряду с этим предпринимается попытка определения степени актуальности этнического фактора в социально-экономической сфере. В совокупности все это поможет выявить факторы, влияющие на интеграцию или, наоборот, дезинтеграцию социальных групп татарстанского сообщества.

Интрига взаимоотношений акторов экономического поля требует рассмотрения их характеристик, поскольку многие из них становятся детерминантами групповых интересов, без прояснения которых сложно представить мотивацию тех или иных действий субъектов.

Обозначение акторов как властной элиты и предпринимательского слоя будет в сложившихся условиях неточным. Дело в том, что предпринимательской слой сам по себе неоднороден. А различия составляющих его групп принципиальны. Исследователи предпринимательского слоя в России выделяют в качестве определяющих характеристик:

• масштабы и сферу хозяйствования (директор приватизированного промышленного гиганта - распространитель мелкой посреднической конторы).
• происхождение капитала (государственный - личный);
• близость к каналам распределения дешевых государственных ресурсов и госсектору в целом: доступом к внешнеэкономической деятельности и связями с иностранным капиталом.

Таким образом, в целом предпринимательский слой представлен частично обуржуазившейся хозяйственно-политической номенклатурой и новой деловой элитой - с одной стороны, и множеством мелких и средних слоев, поддерживаемых активностью самозанятых работников - с другой стороны.

Первые гнездятся близ государства и внутри государственных секторов, вторые образуют почвенный уровень[35].

В связи с этим, в своем исследовании я выделяю в качестве действующих субъектов властную элиту, близкую к ней группу крупного бизнеса (в большей мере она представлена директорами крупных предприятий и промышленных гигантов), и группу мелких и средних предпринимателей. Близость директорского корпуса к властной структуре объясняется, во-первых, сохранением доли уставного капитала на крупных предприятиях за государством (субъектом, как правило, выступает Госкомимущество РТ); во-вторых, практикой назначений директоров хозяйственных объектов правительством республики; в-третьих, введением их в состав законодательных органов. Большинство депутатов Госсовета РТ представлено главами администраций районов республики (курирующими аграрный сектор) и директорским корпусом: в 2000 г. из 130 избранных депутатов 51 человек - главы администраций городов и районов, 5 человек - их заместители; 47 чел - руководители предприятий и организаций всех форм собственности, что составляет 79,2% от всего состава.[36] Красноречивым является факт, свидетельствующий о том, что среди депутатов нынешнего Госсовета нет ни одного представителя мелкого и среднего бизнеса.

Приведённые данные говорят о том, что интересы властной элиты и директорского корпуса во многом совпадают, кроме того, они представлены институционально и, следовательно, защищены, а экономическая элита приобрела ещё и статус политической элиты. Все перечисленные характеристики не распространяются на слой мелкого и среднего предпринимательства.

Существует ещё ряд немаловажных для моего исследования фактов.

Характеристика современной правящей элиты и её деятельности не может быть адекватной без учёта новых тенденций того процесса, что происходит внутри этого слоя, так же как и региональной специфики социально-экономических и политических ресурсов, которыми она обладает, поскольку последние во многом детерминируют стратегию её деятельности.

Для Татарстана, как и для других российских регионов, характерно отмечаемое исследователями завершение этапа открытости круга правящей номенклатуры, когда её ряды пополнялись множеством новых акторов. Они отмечают, что экономическая и политическая конкуренция ослабли. Как пишет Мари Мендрас, в игре остались одни инсайдеры: во многих региональных центрах элиты защищаются, отгораживаясь и даже возводя крепости из доморощенных правил и способов выживания. Условный рефлекс самозащиты приводит многих, в том числе занимающихся бизнесом, к желанию отгородиться от внешнего вмешательства - от тех, кто не принадлежит к сложившимся сетям и истеблишменту.[37]

*** Как уже говорилось в первой части статьи, в постсоветском Татарстане продолжалась инерция политики «коренизации», когда селекция во властные структуры осуществлялась по национальному признаку. Усиление этой тенденции было связано с либерализацией национальной политики в России и, последовавшей за ней, легитимацией этнических интересов. Таким образом, высшие эшелоны исполнительной и законодательной ветвей власти в республике оказались сформированы из представителей титульной национальности. По этническому составу 78,1% правящей элиты составляют татары.[38] В составе Госсовета РТ 2000 года 95 чел. - татары; 27 чел. - русские; 1 чел. - мордвин.[39] Статистический анализ этнического состава экономической элиты подтвердил сложившуюся тенденцию: из 663 руководителей предприятий республики 68,1% составляют татары; 30,2% - русские; 1,7% - другие национальности.[†] Данное процентное отношение лишь с небольшими отклонениями вопроизвелось при статистическом анализе списков аффилированных лиц и советов директоров 12-ти наиболее крупных республиканских ОАО, АО и ООО, опубликованных в прессе за 2000 г. Из 155 человек 64,5% - татары; 34,1% - русские и 1,4% - другие национальности.[‡] В контексте моих рассуждений играют роль и социально-психологические характеристики названного слоя. По данным исследователей три четверти состава руководства - выходцы из сельской местности.[40] Они также указывают на то, что сам М.Шаймиев родом из крестьянской семьи. Он считает, что сельский труд воспитывает трудолюбие и ответственность и что на выходцев из села можно положиться... Это привносит в правящую элиту так называемый «синдром сельских парней»: носители традиционной культуры усваивают в основном внешние ритуалы городской культуры, превращаясь в маргинальный слой со свойственным ему внутренним неприятием инакомыслия и оппозиции, приверженностью традиционным нормам чинопочитания, расположением к выходцам из своей среды и подозрительностью к «чужакам», особенно к представителям высокообразованных городских кругов, а также иной национальности. Они не могут быть в должной мере носителями демократической культуры. В условиях быстрой смены привычных ролей и статусов отношения личной зависимости и покровительства остаются основным принципом социального поведения.[41]

В контексте моего исследования немаловажную роль выполняют некоторые показатели развития республиканской экономики. Они красноречиво характеризуют степень её значимости, для властной элиты и близких ей экономических кругов как в осуществляемой ими внутриреспубликанской политике, так и в отношениях с Федеральным Центром.

Сегодня экономика Татарстана во многом зависит от природных ресурсов и климатических условий. 90% экспорта Татарстана приходится на нефтяную, нефтехимическую и другие, связанные с ними, отрасли неглубокой степени переработки.[42] Последние десять лет республика полностью обеспечивает себя продукцией сельского хозяйства и животноводства. В структуре промышленного производства доминирующее положение занимают химическая и нефтехимическая, топливная промышленность и машиностроение. Продукция топливной промышленности остается основной статьей экспорта: в 1995 году на её долю приходилось 55%, а в 1996 г. -58% республиканского экспорта.[43] Именно эти отрасли обеспечивают возможность поддержки социальной сферы в республике, и составляют экономическую базу самостоятельности в её спорах с Федеральным Центром. Закономерно, что на эти сферы экономики, направлено все внимание и усилия правительства республики. Тем более что названные отрасли обеспечивают валютный запас республики. С начала 1990-х годов внешнеторговый оборот РТ имел тенденцию к росту. Преобладающую часть внешнеторгового оборота составляет экспорт, на долю которого, например, в 1996 г. приходилось более 70%. Структура экспорта носит, в основном, сырьевую направленность - это нефть и нефтепродукты (в 1996г - 57,6%); продукция химической и связанных с ней отраслей (более 20%).[44]

Приоритетность положения крупного бизнеса в республике подтверждается стратегией иностранных инвестиций. Основной формой иностранных вложений является финансирование крупных производственных проектов.[45]

Среди первых шагов в процессе институциональных преобразований на пути к рыночной экономике правительством была проведена приватизация и акционирование предприятий, что по замыслу должно было способствовать разрушению монополии государственной собственности. К 1997 г. приватизация крупных и средних предприятий была в основном закончена. Распределение зарегистрированных предприятий по формам собственности на начало 1997 г. выглядело следующим образом: 62,8% - являлись частной собственностью; 10,2% - государственной собственностью; 10,1% - прочие формы собственности; 8,5% - муниципальной собственностью; 8,4% - собственностью общественных объединений. Отраслевая структура приватизированных предприятий в большей мере была представлена предприятиями торговли и общественного питания (29% в 1995 г.; 36% в 1996 г). Удельный вес промышленных предприятий составил 24% в 1995 г. и 5% в 1996г.[46] Таким образом, приведенные данные говорят о том, что определяющей структурной составляющей сложившейся сегодня социально-экономической ситуации в республике, стало завершение раздела и приватизация общественного богатства. Основная его часть оказалась в руках бывшей партийной номенклатуры и новой элиты. Если учесть приведенные выше характеристики этого слоя, а именно: закрытость круга политического и экономического истеблишмента; существующие в нем отношения личной зависимости и покровительства, доминирование татар в высших эшелонах власти, - то можно предположить, что основной интерес данной социальной группы заключается в сохранении контроля над системообразующими субъектами экономики в республике и в ограничении претендентов на владение сконцентрированным в её руках богатстве. Сырьевая база крупнейших субъектов экономики стимулирует пассивное экономическое поведение, основанное на стратегии продажи сырья и распределении полученных доходов, определенная часть которых расходуется на развитие самой экономической инфраструктуры республики. Наличие сырьевых запасов формирует психологию уверенности в завтрашнем дне. Этим можно объяснить равнодушие властной элиты к развитию альтернативных секторов экономики, в частности - малого и среднего предпринимательства.

Преобладание в рядах властной элиты этнических татар, а также сложившийся принцип селекции кадров, позволяет выдвинуть предположение о формировании стратегии этнического протекционизма на высшем уровне кадровой политики в республике.

В совокупности, приведенные заключения позволяют сформулировать гипотезу исследования. Её суть в том, что частные интересы высших элитных слоев блокируют развитие субъектов экономической сферы на основе конкуренции, а закрытость этих слоев и этнический протекционизм снижают уровень мобильности и эффективности отбора управленческих кадров. Все это обуславливает вялость экономических процессов, снижение числа потенциальных участников экономического поля, особенно в сфере малого и среднего предпринимательства.

Для проверки гипотезы важно сопоставить факты и данные, характеризующие процесс институционализации крупного и малого бизнеса в Татарстане; деклараций властной элиты и лидеров бизнеса; анализ информационного поля формируемого республиканской прессой, с точки зрения выявления интересов и потребностей предпринимательского слоя.

Сам факт деления предпринимательства в республике на крупный и малый бизнес заставляется задаться вопросами: как они делят экономическое пространство; существуют ли между ними противоречия и имеются ли зоны столкновения интересов?

Сначала - статистические данные, характеризующие избранные для анализа сферы экономики. На 1 января 1999г. в республике приватизировано 1101 республиканское предприятие с численностью работающих более 620 тыс. человек, что составляет около 35% экономически активного населения республики. На базе приватизированных предприятий создано 740 акционерных общества, 87 обществ с ограниченной ответственностью.

Несмотря на то, что ведущее место в экономике республики занял негосударственный сектор с акционерной формой собственности, государство продолжает играть ведущую роль в базовых отраслях промышленности, топливно-энергетический, нефтехимический, транспорте и других, сохраняя контрольные пакеты акций. В 392 акционерных обществах введено специальное право «золотой» акции. Помимо этого, обеспечивается избрание представителей государства не только в Советы директоров, но и в ревизионные комиссии.[47]

Рейтинг предприятий-лидеров бизнеса республики показал, что среди 200 лидеров - 20% составили государственные предприятия; 4,5% - муниципальные; 64,5% - акционерные общества различных типов; 4,5% - совхозы и колхозы; 8,5% - прочие. Среди отраслей наиболее эффективны топливная, пищевая, машиностроение, химическая и нефтехимическая, промышленность стройматериалов. На долю названных 200 предприятий-лидеров приходится 49,8% общереспубликанского объёма реализации, 76,5% прибыли, 23,9% среднесписочной численности работников.[48]

В сфере малого бизнеса наблюдается рост предприятий: с 15000 в 1996г. до 28699 в 1999г. Отраслевая структура представлена, в основном, предприятиями торговли и общественного питания (36,6%); строительства (23,7%), промышленности (10,8%); транспорта и связи (3,1%); фермерством (1,6%) и другими отраслями (24,2%).[49]

В ходе исследования[50] выяснилось, что сферы крупного и малого бизнеса сосуществуют, не мешая друг другу, и прямого столкновения интересов нет. Но существует определенный вид неравенства, который негативно сказывается на развитии малого предпринимательства. Оно выражается в слабой представленности интересов этого слоя во власти. Несмотря на то, что правительство республики декларирует необходимость государственного стимулирования малого и среднего бизнеса[51], практика показывает, что именно сфера государственного управления названным сектором экономики концентрирует в себе большинство проблем. Так, говоря о проблемах малого предпринимательства, генеральный директор Торгово-промышленной палаты РТ Ш.Р. Агеев представил рейтинг проблем отмеченных предпринимателями: 90% опрошенных считают главным препятствием налоговую политику государства; 81% - отсутствие нормального законодательства; 67% затруднительный доступ к капиталу, 66% - нестабильность банковской системы, 55% - коррупцию во властных структурах - все они находятся за рамками бизнеса как такового. Он также отметил, что более трети предпринимателей считают, что административные барьеры в последние годы значительно усилились, причем в Татарстане по его словам они намного сильнее, чем по России в целом.[52]

По результатам проведенного мной экспертного опроса самые болезненные точки в сфере малого предпринимательства в республике - это: существование дополнительных налогов, помимо федеральных; затрудненность процесса регистрации предприятий; усложненность порядка получения лицензий; огромное число контролирующих, проверяющих, штрафующих государственных структур.

Равнодушие республиканского правительства к решению перечисленных проблем стимулировало частных предпринимателей республики обратиться с письмами сначала к президенту Татарстана, а затем и России с просьбой навести порядок в данном секторе.[53] Безысходность борьбы с чиновничьим аппаратом заставляет частных предпринимателей проводить акции протеста.[54]

Отчаянность попыток частных предпринимателей защитить свои интересы свидетельствует либо об отсутствии у властных структур желания вести диалог, либо о слабости социальных институтов, представляющих их интересы.

В Татарстане организован ряд институтов, во многом при поддержке Президента РТ, для обслуживания потребностей малого бизнеса. В 1992 г. была учреждена Торгово-промышленная палата РТ, как независимая, некоммерческая, негосударственная организация. Ею создана сеть филиалов в городах и районах республики. На начало 1999 г. ТПП объединяла 901 предприятие всех форм собственности. Немного позже был учрежден Департамент по поддержке и развитию малого и среднего предпринимательства (ДПРП) при Министерстве экономики и промышленности РТ. Сегодня - это единственный орган, призванный осуществлять государственную поддержку предпринимательства. Департаментом, совместно с ТПП, была разработана Программа государственной поддержки малого предпринимательства в РТ, которая завершилась в 1999 г. В ходе её реализации было создано 5 фондов финансовой поддержки малого бизнеса, открыто 5 представительств лизинговой компании. Созданы свои информационные источники: газета «Предприниматель», телепрограмма «Бизнес-ТV». О постепенной координации и объединении усилий предпринимательских структур можно судить по проведенному в 1999 г. I съезду предпринимателей РТ, на котором обсуждались проблемы частного предпринимательства и пути их разрешения.

Предприниматели считают, что отсутствие системного подхода к развитию малого бизнеса в государственных структурах мешает устранению таких имеющихся преград и ограничений на пути его становления как:

• часто меняющиеся законы, постановления, что мешает реализации долгосрочных проектов, связанных с производством;
• сложная процедура налогообложения;
• вольное истолкование законов на местах;
• высокая стоимость капитала; неэффективная банковская система.

Они также говорят, что практика их деятельности свидетельствует о том, что власти рассматривают частный бизнес, коммерческие банки как элемент государственной системы и пытаются руководить бизнесом в рамках административного типа управления.[55]

Сам представитель государственных органов, занимающийся решением проблем малого бизнеса, генеральный директор Департамента по поддержке и развитию малого и среднего предпринимательства (ДПРП), Н.А. Мустафаев вынужден признать, что осуществление фискальных функций государства дублируется различными министерствами, ведомствами, государственными учреждениями, а это ставит предпринимателя в тяжелейшие условия и не способствует доверию государству. Сегодня за возможность заниматься собственным делом, говорит он, человек должен платить и платить. Проверяющие самых различных организаций имеют статус госслужащих, получают стабильную зарплату, порой за счёт штрафов и налогов. И при всем этом их отношение к предпринимателю негативное. Потребительское отношение к нашим бизнесменам приняло ужасающие формы. С предпринимателя, торгующего на рынке в дождливый день, умудряются брать штраф за то, что с уголков палатки стекает вода на асфальт. Н.А. Мустафаев видит в этом основную причину формирования черного рынка оборота наличных денег, серого рынка труда, который катастрофически растет изо дня в день и создаёт благоприятные условия для вывоза капитала за территорию Республики Татарстан[56].

Абсолютное недоверие предпринимателей к государству обусловлено не только его исключительно фискальным подходом к их деятельности, но и результатами экономического кризиса 1998г., когда вследствие финансовой политики государства огромное число малых и средних предприятий оказалось разорено. «Сегодня нашему государству необходимо предпринять колоссальные усилия в сфере малого бизнеса, для того, чтобы хоть в какой-то мере вернуть утраченное доверие бизнесменов» - эта реплика одного из опрошенных бизнесменов[57] звучала в различных вариациях у всех респондентов проведенного опроса.

Как следствие экономического кризиса 1998 г., в 1999 г. возросло число зарегистрированных, но реально не осуществляющих финансово-хозяйственную деятельность субъектов малого предпринимательства. Если в 1998 г. их было 38807, то в 1999г. их число увеличилось до 43292. Их удельный вес составил в 1998 г. - 30,5%, и 30,8% - в 1999 г.[58]

Сопоставление сегодняшних результатов взаимодействия чиновничьего аппарата и предпринимателей с результатами исследования поля их взаимодействия компанией «Монитор» в 1991-95 гг. свидетельствует об отрицательной динамике.[59]

Из всех проблем, которые выявила исследовательская группа «Монитор», защита интересов малого бизнеса от бюрократических препон требовала безотлагательного решения. Из проведенного ею опроса две трети опрошенных предпринимателей согласились с мнением, что бюрократ в Татарстане может уничтожить предприятие. И лишь 0,7% опрошенных чиновников не согласились с ним.[60] Показательны и результаты проведенного ими социально-психологического теста на доверие различных социальных групп друг к другу. По количеству указанных баллов, характеризующих уровень доверия бизнесменов к чиновникам, последние оказались на предпоследнем месте - 7 из 60-ти баллов. Далее, с отрывом в два балла, следовала группа конкурентов (5 баллов).[61]

Исследование группой «Монитор» такой базовой характеристики бизнес-слоя, как готовность к предпринимательству, показало, что у татарстанских бизнесменов очень высокий процент респондентов, стремящихся к работе, где отмечается их личный вклад. Они также акцентировали важность проведения результата деятельности при принятии решений.[62]

Сопоставление проведенных характеристик с результатами анализа современной ситуации позволяет сделать вывод, о том, что интересы государственной бюрократии напрямую связаны с динамично развивающимся слоем предпринимателей. Однако эта заинтересованность обусловлена стремлением использовать служебное положение для получения дополнительного дохода. Тот факт, что сегодня слой чиновников увеличил и укрепил свое влияние по сравнению с периодом начала 1990-х гг., связано не столько с бессилием правительства республики, сколько с рядом факторов объективного и субъективного характера.

К первым можно отнести сохраняющуюся инерцию советского мышления у руководства республики. Представители бывшей партийной номенклатуры, работавшие в условиях инвестиционной командной экономики, привыкли связывать эффективность экономики с привычными её секторами: крупной промышленностью и сельским хозяйством. По данным опроса компании «Монитор», высшие государственные чиновники и представители «директорского корпуса» связывают экономический подъем и повышение конкурентоспособности республики с добычей нефти, развитием ряда отраслей крупной промышленности и аграрного сектора.[63]

Сложившаяся система приоритетов усугубляется отсутствием знаний о функционировании и законах развития частного сектора экономики, так же как и опыта законодательного регулирования и управления им. К числу субъективных факторов можно отнести систему и особенности функционирования сложившихся сетей истеблишмента республики. Как и во всех субъектах Российской Федерации, в Татарстане наблюдается рост влияния финансово-промышленных кругов. Здесь, так же как и во многих регионах, произошло сращивание крупного капитала с государственной властью.[64] Их симбиоз взаимовыгоден. С одной стороны, наличие административной «крыши» избавляет предприятие от многих проблем и обеспечивает ему условия для экономического успеха. С другой стороны, утвердившаяся система выборов, где многое зависит от поведения электората и уровня финансового обеспечения, актуализирует заинтересованность политиков в лояльности и ресурсах (человеческих и финансовых) руководителей экономических структур.

Отличительная особенность симбиотических связей, сложившихся в Татарстане, в сравнении с другими регионами РФ, в их традиционализме. Исследователи отмечают приток новых предпринимателей в законодательные органы субъектов РФ. Они вытесняют традиционный директорат там, где велика доля «лежащих» индустриальных предприятий.[65] В Татарстане, об этом говорилось выше, подавляющее большинство бюджетообразующих предприятий уверенно стоят на ногах. Поэтому ротация кадров в высшем экономическом слое осуществляется, в основном, не за счёт прихода новых руководителей, а за счёт перестановки инсайдеров, что придает вотчинный колорит кадровой политике на уровне республиканского управления.

Представленность преимущественно «директорского корпуса» в законодательных органах позволяет представителям крупного бизнеса реализовывать свои частнокорпоративные интересы, посредством доступа к важнейшим законодательным, контрольным и кадровым прерогативам публичной власти. Поскольку политическая власть и экономическое могущество сосредотачиваются в одних руках, теряет свое функциональное предназначение институт лоббизма. Получается так, что ничтожное представительство в парламенте таких социальных групп, как рабочие, крестьяне, интеллигенция, не создаёт субъектной основы, с которой могли бы взаимодействовать группы давления для отстаивания интересов этих слоев. А интересы слоя частных предпринимателей вообще остаются за рамками этого процесса. Показателен пример с законодательной инициативой Департамента по поддержке малого предпринимательства. Его глава, Н.А. Мустафаев, настаивает на необходимости проведения комплексной реформы государственной поддержки частного предпринимательства: «нужно как можно быстрее принять в нашей республике законы о поддержке предпринимательства в РТ, о защите прав предпринимателей. Чтобы предприниматель чувствовал, что находится под защитой государства. Департамент сейчас как раз занимается программой господдержки в РТ. Три раза Закон о государственной поддержке предпринимательства в РТ был представлен на согласование, и три раза его возвращали на доработку с учётом интересов контролирующих и проверяющих органов.[66]

Отстаивание интересов крупного бизнеса дублируется и таким институтом, как Ассоциация промышленных предприятий РТ (АПП РТ). Эта структура объединяет ключевые предприятия республики - более 100 предприятий. На долю предприятий-членов Ассоциации приходится весь объём производства оборонно-промышленного комплекса, около 40% объёма продукции машиностроительной отрасли; 53% -химии и нефтехимии; 75% -легкой и деревообрабатывающей промышленности; 100% -энергетики.

О целях этой организации можно судить по положению её устава: АПП РТ создана для защиты законных прав, экономических и социальных интересов предприятий и их руководителей; координации и консолидации их деятельности, направленной на развитие и оздоровление промышленности. АПП представляет интересы своих участников в организациях государственной власти РТ и РФ; участвует в подготовке и экспертизе законодательных и иных нормативных актов, касающихся деятельности промышленных предприятий. Красноречиво характеризует данную структуру положение о том, что «АПП представляет интересы руководителей предприятий и организаций, то есть работодателей, при решении трудовых споров».[67]

Из общественных организаций интересы малого предпринимательства отстаивает Торгово-промышленная палата РТ. И хотя ресурсы её влияния ограничены, благодаря её посредничеству некоторые проблемы предпринимателей решаются: так удалось убедить Госсовет РТ прошлого созыва в том, что базовая ставка вменённого налога должна быть значительно меньше, чем предполагалось депутатами.[68] Но, как говорят сами предприниматели, ТПП остается пока клубом по интересам, где бизнесмены высказывают друг другу наболевшее и заключают сделки.[69]

Поскольку предприниматели не имеют своего представительства в законодательных органах, а деятельность таких институтов, как ТПП и ДПРП затруднены, они возлагают надежды на средства массовой информации. Но как показывает контент-анализ республиканской прессы, дискуссионное поле вокруг самых болезненных проблем малого бизнес не сформировалось.

Попытка выяснить причины сложившегося положения вновь привела к ситуации конкуренции интегрированного в государство сектора экономики и аутсайдера - сферы малого предпринимательства. Дело в том, что большинство журналистов готовит свои материалы с позиции ведомств. Кроме того, с бизнесменов требуют плату за публикацию, как за рекламу, даже если она не носит такого характера.[70]

Отсутствие необходимого эффекта в деятельности названных социальных институтов в сфере частного бизнеса в Татарстане объясняется, прежде всего, слаборазвитостью экономического и социального ландшафта, несформированностью институтов гражданского общества, так же впрочем, как и во всей России. Как следствие подобного положения, воспроизводится и укрепляется традиция клиентельных отношений, получившая свое развитие в советский период. Как правило, представителей высшей политической элиты объединяют частные интересы и личные связи. Примат «института собственных сетей», основанного на личных связях, объединяется формальным характером общественных институтов и несформированностью гражданского самосознания людей. По сути, он функционирует на всех уровнях общества. Но его действие усиливается и становится жёстче в тех социальных группах, где есть что защищать. Хорошей иллюстрацией могут послужить результаты теста на доверие групп друг другу. И правительственные чиновники, и бизнесмены на первом месте указали «друзей» (36 и 47 из 60-ти баллов, соответственно). На втором - «руководство» (24 и 16 баллов).[71]

В контексте исследуемой мной темы важно акцентировать тот момент, что стратегия поддержания сложившегося «института собственных сетей» на уровне правящей элиты ведет к игнорированию не только интересов различных социальных групп татарстанского сообщества, но и потребностей объективного развития экономики республики в целом.

Вполне понятно, что протекция руководства республики крупному бизнесу связана с реализацией как частнокорпоративных интересов политической и экономической элиты, так и татарстанского общества в целом. Банкротство бюджето- и градообразующих предприятий республики чревато социальным взрывом. И, как уже говорилось ранее, макроэкономические приоритеты в политике властной элиты сыграли свою положительную роль на первом этапе рыночных реформ. Но стабильность и развитие, хотя и взаимообусловленные и взаимосвязанные категории, однако ни одна из них в отдельности на способна обеспечить прогресс. В начале реформ стабильность была нужна как основа для дальнейшего развития. Сегодня для республики насущной потребностью стала необходимость создания институциональной базы экономического развития, которое впоследствии обеспечит социальную стабильность. Эффективность её структур будет зависеть не столько от формального творчества, сколько от понимания специфики современных экономических условий и законов рынка у представителей управленческой элиты, и способности выйти за пределы частнокорпоративных интересов политической и экономической элиты в целом.

Специалисты по современным рыночным технологиям ещё в начале 1990-х гг. говорили о том, что привлекательность расчёта на то, что экономический рост Татарстана может быть достигнут путем эксплуатации нефтяных ресурсов - необоснованна. Несмотря на то, что разведанные запасы ещё значительны (их должно хватить на 30-40 лет), они не смогут поддержать экономику республики в будущем.[72] В связи с этим, для любой модели будущего развития Татарстана нефть и нефтехимический сектор должен служить катализатором экономики.

Роль малого и среднего бизнеса в экономическом прогрессе Татарстана имеет крайне важное значение. Эксперты консалтинга приводят пример с Польшей, страны с переходной экономикой, где роль вновь созданных малых и средних предприятий была решающей, превосходившей роль даже реорганизованных крупных предприятий.[73]

Неслучайно внимание стратегически мыслящих республиканских политиков все больше и больше привлекает социальный слой с большим потенциалом. Сами предприниматели говорят о том, что у них появился надежный политический союзник. Это - республиканское общественно-политическое движение «Татарстан - новый век» (ТНВ). Сегодня оно уже делает первые шаги по защите интересов предпринимателей: ТНВ провел работу по созданию льготных условий для малых предприятий, перерабатывающих сельхозпродукцию.[74]

Один из лидеров этого движения, Р.С.Хакимов, так объясняет мотивы того, что одной из основных задач ТНВ является поддержка малого бизнеса: «Мы выступаем за рыночные отношения, а их отношение без малого бизнеса - нелепость. Кроме того, существуют обстоятельства, которые заставляют переориентироваться именно на этот сектор экономики. Дело в том, что для больших предприятий и крупных отраслей нужны большие инвестиции, крупные финансы. Сегодня мы на это рассчитывать не можем. А малый бизнес может решать эти задачи без особых затрат. Единственное, что нужно создать для него - это хорошие законы, которые помогали бы ему развиваться. Взять к примеру Италию. Это развитая страна, а 78% валового продукта обеспечивается за счет малого бизнеса. Поэтому ошибочно считать малый бизнес маленькой экономикой. Это - большая экономика. В развитых экономических системах тесно взаимодействуют крупные и малые предприятия. Последние производят необходимую продукцию - детали и т.д. для крупных предприятий. Такая модель отношений была бы перспективной и для нас. Нельзя не учитывать и такой социальный фактор, как занятость населения. Эффективно работающие крупные предприятия сокращают рабочие места. А создают их малые предприятия. Есть ещё и политический аспект. Сегодня почти в каждой семье занимаются частным бизнесом. Мы же, работая на эту категорию населения, входим в каждый дом как защитники их интересов.[75]

Сегодня партия пытается найти механизмы взаимодействия бизнеса и власти. Её члены организуют и проводят конференции, встречи, деловые семинары, непосредственно выезжая на места, где необходима их помощь. ТНВ инициировала обсуждение и принятие в Госсовете Программу по поддержке малого бизнеса.

Деятельность ТНВ демонстрирует становление ростков нового делового мышления. Стратегия партии может служить обнадеживающей тенденцией, если учесть, что лидерами партии являются представители высшей политической элиты.[76]

Консенсус между государственным и частным секторами к вопросу контрольных мер достижения стратегических экономических целей сегодня крайне важен. Я попытаюсь проследить динамику этого процесса, используя результаты предшествующих исследований и последних фактов экономической жизни.

Ещё в начале 1990-х гг. исследователи компании «Монитор» зафиксировали преобладание «защитных реакций в отношении одной стороны к другой». Государственные работники были склонны пытаться управлять предпринимателями как одним из секторов экономики, не видя в них представителей того мышления, которое должно проникнуть во все сферы экономики. Представители частного сектора высказывали убежденность, что государственные работники стремятся к политическому контролю ради своих собственных целей.[77]

Сегодня государственные чиновники сами признаются, что малый бизнес выходит из сферы внимания государства. Вот высказывание заместителя председателя Государственного комитета имущества РТ (ГКИРТ): «Малым бизнесом мы почти не занимаемся. Мы ударились больше в декларации, чем в реальное дело. Наверное, это издержки нашего прошлого мышления. Во-вторых, малый бизнес, в том, как он сегодня работает, симпатий не завоевал. Можно на пальцах привести примеры, когда малые предприятия не пытаются спекулировать, а представить какую-то новую услугу. Наверное, малые предприятия более мобильные, оперативные, гибкие. Но я убеждалась не раз и не два, как используют людей на этих предприятиях. Это сверхэксплуатация, полное пренебрежение человеческими интересами, волюнтаризм какой хотите. Там директор предприятия чувствует себя чуть ли не хозяином судьбы работника. Кто виноват? Думаю, обе стороны. Мы пытаемся у малого бизнеса фискалить и т.д. Но главная причина в том, что мы не занимаемся малым бизнесом как государственной политикой».[78]

Несмотря на справедливость упреков власти в «дикости» малого бизнеса, формирование его цивилизованности во многом зависит от неё самой. Стимулирование проектов с участием зарубежных инвесторов, создание совместных предприятий, могло бы помочь повысить деловую культуру бизнесмена, приобщить его к опыту развитых стран. Во-вторых, это способствовало бы развитию и обогащению производственной инфраструктуры с участием малых предприятий. В-третьих, это дополнительные рабочие места.

Какова же современная ситуация в инвестиционной политике? Основной показатель эффективности привлечения инвестиций - величина иностранных инвестиций на душу населения - по итогам 1999 г. составил в республике 6 долларов. В Москве эта цифра равнялась 3098 долларов, в Санкт-Петербурге - 150. Несмотря на большую природную экономическую и промышленную привлекательность для инвесторов, в республике катастрофически мал объём прямых иностранных инвестиций на одного жителя: всего 1,2 доллара по итогам 1999 г. В Москве эта сумма начислялась 92, а в Ленинградской области - 140.[79]

Причин неэффективности инвестиционной политики несколько. Первая из них - несовершенство нормативно-правовой базы. Закон об иностранных инвестициях требует пересмотра. Его неадекватность современной экономической ситуации приводит к тому, что из 14 инвестиционных проектов реализуются только 8, и лишь 2 предприятия смогли воспользоваться налоговыми льготами, предусмотренными законом.[80] Кроме того, отсутствие ясных законов, сохраняющих малые предприятия и защищающих их интересы, наряду с тем, что чиновники интерпретируют Закон не так как написано, а так как им удобно, до предела усложняют деятельность предпринимателя.

До недавних пор, инвестор не имел гарантий сохранения вложенных средств и имущества. Лишь с появлением Регистрационной палаты начинает совершенствоваться механизм осуществления гарантий частной собственности.

Ещё одно препятствие - государственной властью отдается приоритет крупным инвестиционным проектам. Они привлекают большие ресурсы сразу, меньше поддаются контролю, здесь больше возможностей ввести своих людей, в отличие от малых проектов, которые почти невозможно контролировать. Их много, они замыкаются и, как правило, туда никого не пускают со стороны, поскольку руководитель заинтересован в эффективном использовании средств.[81]

Отношение государственного чиновника к иностранному инвестору чаще всего настороженное. Деловой интерес последнего он связывает с разграблением природных ресурсов и использованием дешевой рабочей силы. Стереотип восприятия иностранца как грабителя во многом мешает установлению взаимовыгодного диалога.

Хотя примеры выгодного сотрудничества с иностранным инвестором в сфере малого бизнеса в республике уже есть. Открывший пиццерию Дж. Спарта не только обучает ведению своего дела работающую у него местную молодежь, но и спонсирует открытие малых предприятий, в которых дело ведет также молодежь. По его оценке, русская экономика плохо работает, потому что импортируется абсолютно все, хотя всё это можно здесь произвести. Нужно создавать небольшие, но реальные проекты, небольшие совместные предприятия, фирмы, которые могут быстро реализовать себя. Это такие предприятия, как пошив одежды, обработка камней и дерева - т.е. преобразование сырья в законченный материал.[82]

Сегодня, несмотря на сложности становления рыночной экономики, слой предпринимателей, занимающихся малым и средним бизнесом, значительно увеличился и окреп. Его здоровую основу составила активная часть тех, кто остался недоволен своим положением в период начала реформ. Это - инженеры, преподаватели вузов, сотрудники НИИ, интеллигенция. Возрастные характеристики этого слоя - от 25 до 45 лет - говорят о том, что в этой сфере экономической деятельности работают люди, накопившие определенный опыт, и в то же время имеющие запас молодости. За прошедшее десятилетие они сумели не только накопить деловой опыт, но и приумножить капитал. Их стараниями частная собственность утвердилась, и сегодня они выступают за то, чтобы её признавали и уважали. Они готовы защищать её.

Это стремление прочитывается в отчаянных заявлениях купить депутатов в Госсовете для обеспечения защиты своих интересов.[83] Наблюдается и движение снизу. В последнее время стали возникать клубы предпринимателей. Некоторые из них стараются зарегистрироваться для того, чтобы иметь возможность реально воздействовать на государственные и общественные институты. То, что процесс регистрации таких клубов начался, говорит о том, что предприниматели осознают необходимость воздействия на власть, на республиканские и федеральные ведомства. Другой путь объединения - активная работа в политических партиях, таких как ТНВ и СПС - свидетельствует о перерастании экономических требований в политические. Вот как характеризует этот процесс один из активных участников Союза правых сил А.В. Татьянчиков: «Я сейчас ощущаю интенсивность этого процесса. К нам в исполком приходят предприниматели с предложениями участвовать в разрешении проблем. Они предлагают свою помощь и средства для объединения усилий в борьбе за отстаивание своих интересов».[84]

Сегодня партии, такие, как «Новая сила», «Общее дело» и др., входящие в блок «Союз правых сил», находят значительное число приверженцев из предпринимательского слоя в Татарстане, поскольку, по словам бизнесменов, пока нет таких организаций, которые «в такой концентрированной форме пытаются, отстаивать интересы малого бизнеса».[85] А базовыми из этих интересов являются:

• незыблемость частной собственности;
• экономическая свобода;
• функционирование экономических институтов;
• правовое общество, в котором закон правит всем.

Нельзя не заметить, что особенности современной политической ситуации в России (передел властных полномочий регионов и Центра) преломляются в деятельности политических партий. По сути, сегодня происходит борьба за увеличение сфер влияния. Поэтому налицо ситуация конкуренции региональных и федеральных партий за привлечение числа своих приверженцев. В Татарстане - это ТНВ, с одной стороны, и блок СПС с входящими в него партиями и движение «Развитие предпринимательства» под предводительством И. Грачёва, депутата Госдумы, лидера татарстанского блока «Равноправие и законность», с другой стороны. От продвижения основных интересов бизнес-слоя в структурах власти, законодательных органах, и эффективности их защиты той или иной партией будет зависеть лояльность его представителей республиканскому руководству, или же Федеральному Центру. Если незыблемость частной собственности в большей мере прерогатива федеральных властей (проблема совершенствования законодательной базы - на уровне центральной власти), то удовлетворение требования экономической свободы в большей мере связано с местным законодательством и политикой республиканских властей.

Дело в том, что в начале 1990-х годов, в ситуации противостояния Федеральному Центру, правительство Татарстана в противовес экономической стратегии Е.Гайдара, получившей название «шоковой терапии», начало проводить свою стратегию «мягкого вхождения в рынок» с направленностью на защиту малообеспеченных социальных слоев. Механизм её осуществления опирался на сильную властную вертикаль - от Президента до глав администраций и далее. В результате правительству удалось смягчить негатив первоначальных рыночных преобразований, сохранить сельское хозяйство и социально-политическую стабильность республики в целом. Однако со временем, сложившаяся система начала тормозить продвижение рыночных реформ, и в большей мере это отразилось на деятельности предпринимателей. Ограничения на вывоз и ввоз отдельных видов продукции, введение суррогатных денег, вексельной системы и системы товарных кредитов в последние годы вызвало большое недовольство среди них.

Так, вексельная система привела к тому, что субъекты экономической сферы республиканского подчинения теряли возможность включаться в общее экономическое пространство России. Развитие межсубъектного сепаратизма связывают не только с политикой, но и неразвитостью рынка, отсутствием соответствующего рыночного воспитания, господством государственно-административной системы. Вот высказывание одного из моих респондентов, ярко иллюстрирующее практические результаты экономических ограничений: «Если сначала введение суррогатных денег в республике было спасением и заменило денежный дефицит, то позже настолько заигрались векселями (они как наркотик сильный), что в другой форме люди разучились работать... Сейчас товарные кредиты. Вместо денег, которые, безусловно, в республике есть, выделяются товарные кредиты, которые распределяются по той же государственной вертикали... Там, где, например, на селе, спускаются товарные кредиты, вместо реальных денег, которые должны быть кровью экономики, - у нас цифры, взаимозачёты, а ещё - бартер... Сегодня я ощущаю последствия этой схемы на практике. Мои поставщики - на селе. При всей заманчивости денег, они, по сути, не умеют с ними обращаться. Что они могут сделать с деньгами - раздать их в качестве зарплаты. Все остальное они умудряются получать бартерным способом. Я вижу, что они и особой потребности в деньгах не ощущают, а в товарах есть спрос. Но это же не движение вперед, это движение назад. В силу этого у нас сформировались свои условия этого замкнутого рынка, и мы не можем конкурировать с другими регионами в определенных сферах, например, в сельском хозяйстве. Внутри республики - можем, но вплетаться в более сложную систему российского рынка - не можем».[86] С другой стороны, республика, по сравнению с Федеральным Центром, продвинулась вперед по принятию рыночных законов. Например, Татарстан первым из субъектов принял Закон о купле-продаже земли. Частная собственность на землю провозглашена, но, как следовало бы ожидать, активного движения по приобретению земли не наблюдается, поскольку законодательная и институциональная база по обслуживанию аграрной отрасли предпринимательства не разработана. А с той базой, что имеется сегодня, фермеры не могут ни функционировать, ни конкурировать. Землю нужно обрабатывать, для этого нужны техника, кредиты, а соответствующей инфраструктуры нет. Хотя не последнюю роль играет субъективный фактор: собственник земли должен сочетать как достаточную степень агрономической культуры, так и деловое мышление. К сожалению, такое сочетание встречается не часто.

Таким образом, мы видим, что выстраивание диалога между республиканской властной элитой и частными предпринимателями представляет собой довольно сложный и противоречивый процесс. Приведённые факты говорят о том, что наиболее сильными мотивами в социально-экономической политике являются интересы высших слоев политической и экономической элиты и политическая целесообразность возникающая в процессе отстаивания своего регионального политического пространства. В исследованиях предыдущих лет[87] ученые выделяли две самостоятельные оси, по которым строилась экономическая политика регионов. Одна из них - степень интеграции в Российскую экономику, взаимодействие с Федеральным Центром - или дистанцированность от него. Вторая - глубина экономических преобразований, степень продвижения к рыночной экономике. Они также констатировали, что экономическая самодостаточность и независимость в принятии решений, являвшаяся одной из стратегических задач республиканской элиты, бала достигнута. Распределение по осям сложилось: в сторону большей дистанцированности от Центра при малом продвижении к рыночной экономике. Участие государства в процессе приватизации облегчило ему полный контроль над экономикой. Один из механизмов управления экономикой заключался в приобретении контрольного пакета акций приватизированных предприятий.[88] На протяжении последнего десятилетия рыночная экономика, хоть и в урезанном виде развивалась. Её развитие с неизбежностью заставляет считаться с её законами и требует последовательности. Иначе возникают сбои в системе. Результаты непоследовательности правительства в экономической сфере привели к «дикому» развитию малого предпринимательства. Но у и государственных предприятий большие проблемы. На прошедшем в феврале 2000 г. правительственном Совещании, посвященном усилению взаимодействия министерств и ведомств в сфере государственного управления отраслями экономики республики констатировалось, что из 50-ти тыс. хозяйствующих субъектов большинство не контролируются ни по вертикали, ни по горизонтали.[89] Сравнительный анализ работы 60-ти крупных и средних предприятий республики показал, что государственные унитарные предприятия значительно отстают по основным финансовым показателям: заработной плате, чистым активам. Рентабельность госкапитала составила на 1000 руб. - 18 руб.; в акционерных обществах на 1000 руб. - 211 руб., то есть больше в 11 раз. Поэтому сегодня власть ищет способы оптимизации экономики, находящейся в её руках. Недавно подготовлена новая концепция управления государственным имуществом, где разработаны новые подходы к приватизации. В начале 2000 г. принята и уже начала воплощаться Программа повышения эффективности управления экономикой, в основе которой - система индикативного управления. То есть оценка деятельности и госструктур и предприятий будет производиться на основе критериев, которые включают конкретные показатели деятельности ведомств, чиновников и управляющих предприятиями.[90] Надо признать, что, несмотря на объективную необходимость такой программы для нынешней социально-экономической ситуации в республике, это - мера административного характера. Как власть будет выполнять правила игры, которые она сама для себя определила, покажет время.

Нельзя не признать и тот факт, что республиканская власть как-то реагирует на потребности рыночной экономики. Так, по инициативе руководства РТ была учреждена Торгово-промышленная палата, создан Департамент по поддержке и развитию малого и среднего предпринимательства. В интересах предпринимателей было отложено введение действия в республике Федерального закона о внедрении контрольно-кассовых аппаратов на рынках. И совсем недавнее событие - в ноябре 2000г. в Госсовете РТ состоялись парламентские слушания по проблемам развития малого предпринимательства в республике. Их итогом должно стать принятие Государственной комплексной программы. Однако в противовес этим мерам предпринимаются другие: например, в проекте бюджета РТ на 2001 год предлагается упразднить Фонд финансовой поддержки предпринимательства.[91] В июне этого года государственное унитарное предприятие «Таттехмедфарм», образованное в 1999 г., подмяло под себя фармучреждения республики. Таким образом, на республиканском фармацевтическом рынке появился новый государственный монополист, который прибрал к своим рукам сильные аптеки, работавшие на хозрасчетной основе. Автор этой акции - Министерство здравоохранения.[92]

Итак, выявленные в ходе исследования факты свидетельствуют о том, что в Татарстане до сих пор остается в силе командно-административный стиль руководства. В каких целях он используется? Безусловно, в интересах высшей политической и экономической элиты, но и для поддержания социально-экономической и политической стабильности в республике. Но возникает вопрос: насколько эта сложившаяся система способна к саморазвитию?

В исследовании «НИК» В. Коротеева, анализируя участие государства в сфере экономики интерпретировала сохранение государственного контроля не как пережиток социалистических ценностей, а как новое явление утверждения национальной государственности.[93] Однако, исследование развития сферы малого и среднего бизнеса, подтверждает привычную для номенклатуры стратегию приоритетов. Сложившаяся в экономике ситуация - показатель того, что укрепление регионализации идет сверху, на уровне обеспечения интересов властной элиты через укрепление властных ресурсов, а не снизу, когда создаются условия для формирования эффективных институтов рыночной экономики и гражданского общества. Когда лояльность гражданина обеспечивается конкретными результатами экономической политики, созданием оптимальных условий для деятельности всех субъектов экономического поля, а не монополизацией всех сфер и укреплением вертикальной зависимости «патрон-слуга».

В складывающейся сегодня ситуации сложно прогнозировать, как будут взаимодействовать региональная и общероссийская идентичности на уровне массового сознания у жителей республики. Последние события политической жизни России говорят о воспроизводстве государственной вертикали на уровне субъектов федерации. Выходит, что конкуренция вновь воспроизводится на уровне властных вертикалей: Центра и субъекта, а не на уровне государство - гражданское общество.

Исследование также показало, что целый комплекс факторов: отсутствие эффективно работающего законодательного поля в сфере малого предпринимательства, условий для его развития; привилегированность слоя крупных предпринимателей, наряду с его закрытостью, - создаёт ситуацию блокирования мобильности внутри данной страты общества. Она не воспроизводит социальных акторов, способных успешно выполнять общественную роль в экономической и политической жизни республики. Показательным можно считать высказывание заместителя председателя Госкомимущества РТ о работе Торгово-промышленной палаты РТ: «Торгово-промышленная палата работает на собственные средства. Они (руководство ТПП - С.Л.) формулируют проблемы от имени предпринимателей, но там, в активе, тоже только «сливки» предпринимательские. И там одни и те же люди от имени предпринимателей говорят. Это не потому, что Агеев этого не хочет, а просто их объективно нет, хотя эта сфера должна развиваться обязательно. Это - гибкая система»[94].

Исследование действия этнического фактора показало, что в сфере социально-экономических отношений и в процессе формирования среднего слоя его действие нейтрально. Об этом свидетельствуют результаты массовых опросов, проведенных в Татарстане в рамках нашего исследования в 1999 г. Они отражены в статьях настоящего сборника. Отсутствие названной тенденции подтвердили и результаты проведенных мной экспертных интервью. Выдвинутая мной гипотеза частично не подтвердилась. Как показали результаты исследования, этнический протекционизм характерен в большей мере для высших слоев административной элиты. На уровне экономической элиты степень его действия ниже. В средних и нижних слоях управленческой иерархии — он может проявляться лишь как частный случай.

Тем не менее, на уровне массового сознания русской части населения республики представления о привилегированном положении титульной этнической группы остаются. Безусловно, на эти представления влияет преобладающее представительство татар во власти. С одной стороны, это следствие выравнивания социально-профессиональной структуры у татар, произошедшее в советский период. Это, как уже говорилось, и следствие советской политики «коренизации», которая впоследствии стала воспроизводится уже за счёт внутренних ресурсов номенклатуры. В-третьих, сложившийся принцип селекции в высшие эшелоны власти республики зеркально отражает принцип отбора в управленческие структуры федерального Центра, где преобладают русские. Названный факт можно интерпретировать и как защитную реакцию, и как пример для подражания.

Наглядность диспропорции во властном представительстве двух этнических групп в Татарстане, её публичный характер неизбежно выводят её на идеологический уровень массового сознания. Тем более, когда этому способствует политическая конъюнктура. Так один из авторов колонки газеты «Казанское время» пишет: «...не один раз я писал о неуклонном и методичном выдавливании русских не только из структур государственной власти и управления республики, но и вообще с каких-либо более или менее ответственных или привлекательных в служебном отношении постов. Приватных разговоров на эту тему всегда было много. Но общественной реакции на эту оскорбительную для русских и разлагающую татар политику не было.[95]

В печати такие высказывания подтверждаются данными социологических опросов. Так, по итогам анкетирования «Что я думаю о правах человека в РТ», 38% респондентов считают, что в РТ есть национализм, не согласны с ними 32%, остальные затруднились ответить. Национализм, по мнению первых, выражается: в существовании ТОЦ (Татарского общественного центра), в проведении кадровой политики (трудовые назначения происходят по национальному признаку, первые лица в правоохранительных органах - татары и т.п.), в этнической монополизации власти, в прибавке к зарплате за знание татарского языка.[96] И хотя выборку - опрошено 200 человек - нельзя в полной мере считать представительной, круг наиболее острых тем очерчен.

Интеграционный потенциал русской и татарской общин в республике во многом коррелирует с деятельностью властной элиты в социально-экономической и этнокультурной сферах. Практика показывает, что эти сферы имеют точки пересечения. Как уже говорилось, борьба за экономический суверенитет в начале 1990-х гг. была сопряжена с определенными ожиданиями, содержание которых определялось этнокультурной дифференциацией населения. Так, по результатам опроса «НИК» 43% татар понимали экономические аспекты суверенитета как необходимое условие для возрождения народа, его культуры и языка. Для русских этнокультурный аспект не был существенен - 19%. Русское население (также впрочем, как и татары) связывало с суверенизацией реализацию социально-экономических интересов: рачительное использование ресурсов, развитие экономики и, как следствие, повышение благосостояния граждан республики. Исследование «НИК» и то, что проведено в 1999 г. устойчиво фиксируют объединяющее представителей обеих общин доминирование региональных интересов: в 1999г. 50% татар и 44,9% русских заявили о том, что землей и природными ресурсами Татарстана должна распоряжаться только республика (в 1994г.- 62% татар и 40% русских). Близость позиций русских и татар в социально-экономической сфере, которую показали наши исследования, подтверждают данные опроса общественного мнения, проведенного Г.А.Исаевым (1999г). Так, среди самых болезненных проблем повседневности и татары, и русские выделили: - рост цен - 59,1% и 57,7% соответственно; неплатежи, задержка зарплаты - 49,0% и 46,2%; нехватка средств на приобретение продуктов питания - 42,6% и 37,5%; обнищание населения - 28,2% и 28,0%; рост безработицы - 21,7% и 18,8%. С небольшим разрывом эти цифры показывают более высокий уровень тревожности у татар. Причем эту тенденцию фиксируют и наши исследования. Так, на вопрос: «Чего Вы больше всего боитесь» 44,4% татар-сельчан и 31,0% татар-горожан назвали «бедность» и «нищету», против 22,0% русских-сельчан и 25,3% русских горожан. Пока этот факт интерпретировать сложно.

Восприятие новой экономической стратегии властной элиты массовым сознанием противоречиво. Данные нашего исследования показали, что сторонники продолжения рыночных реформ явно преобладают над теми, кто их активно не приемлет. Поскольку различия между этническими группами незначительны, привожу общие цифры: 46% - «за» и 26,0% - «против». В то же время результаты опроса продемонстрировали преобладание патерналистских установок.

Таблица 1.

Какую работу Вы бы предпочли, если бы могли выбрать?	Татары, в %	Русские, в %
	город
Твердый, но небольшой заработок	57,5	58,1
Много зарабатывать, пусть даже без особых гарантий	13,3	12,9
Иметь собственное дело	11,2	10,0
Иметь пусть небольшой заработок, но больше свободного времени	12,4	14,7

При этом обращает на себя 2-ая и 3-я позиции вопроса. Те, кто их выбрал - как раз та часть населения, которая аккумулирует в себе модернизационный потенциал общества. То, что он сегодня так невелик в Татарстане, объясняется тем, что пока мало кто рассчитывает на поддержку государства своей деятельности в сфере предпринимательства. Законодательное поле этой сферы таково, что риски преобладают над выигрышем.

Ещё один важный момент - восприятие массовым сознанием класса предпринимателей. Вновь возьму для иллюстрации средние цифры, так как восприятие русских и татар практически совпадают. Так, очень нравятся предприниматели лишь 8,3% опрошенных; спокойное отношение - продемонстрировали 33,8%; очень не нравятся - 19,7%. Характерно, что восприятие слоя чиновников значительно хуже: они очень не нравятся - 36,9%; спокойное отношение - (здесь у татар и русских большой разрыв) 31,0% и 12,4% соответственно; очень нравятся - 2%.

Последние цифры красноречиво демонстрируют отношение массового сознания к управленческим структурам. Если же сопоставить восприятие и отношение к слою предпринимателей с одной стороны - чиновников, а с другой стороны - массового сознания, то вырисовывается удручающая картина. Тот слой, который способен активно менять условия жизни, и продвигать реформы, оказывается в положении социального аутсайдера. Его, где-то неспособность, а где-то нежелание заниматься социальным творчеством, которое бы оздоравливало социальную сферу, объясняется, в первую очередь, несовершенством поля игры, правила которого должна продумать и подготовить власть.

Решение экономических проблем, увеличение числа эффективных собственников, активно действующих в экономической сфере, будет способствовать и снятию этнического напряжения, которое имеет способность быстро прогрессировать в условиях социально-экономического неравенства, когда увеличивающаяся поляризация социальных групп создаёт для этого благоприятную почву.

---

[*] В качестве источников были отобраны наиболее тиражные и влиятельные татароязычные и русскоязычные издания: "Ватаным Татарстан "Медени җомга", "Татарстан яшьлере", "Республика Татарстан", "Время и деньги", "Вечерняя Казань", "Столичная", "Казанское время", в период с 1999-2000 гг. Кроме того, в статье использованы данные этносоциологического опроса в рамках проекта "Этническая идентичность, национализм и разрешение конфликтов в Российской Федерации" (НИК, 1994 г.) рук. Л. Дробижева и авторского исследования "Роль республиканской прессы в формировании новой системы ценностей в условиях социально-экономической трансформации общества (на примере Республики Татарстан) (1997 г.), осуществленного при финансовой поддержке Фонда Дж. и К.Т. Макартуров.

[†] В качестве источника был взят Реестр контрактов найма руководителей предприятий РТ Государственного комитета РТ по управлению государственным имуществом на 01.04.2000.

[‡] Республика Татарстан 01.02.;04.02;08.02;26.02;15.04;28.04;19.05;27.07.2000г.

---

Примечания

[1] Публичная лекция Президента Татарстана М.Шаймиева в Гарвардском университете (США) в окт. 1994 г. Суверенный Татарстан.- М.: Инсан, 1997.- С.47.

[2] Проект "Этническая идентичность, национализм и разрешение конфликтов в Российской Федерации" ("НИК") 1993-1996 гг., рук. - Л. Дробижева; Авторский Проект "Роль республиканской прессы в формировании новой системы ценностей в условиях социально-экономической трансформации общества в Татарстане" 196-1998 гг.

[3] "Нью-Йорк таймс", 9 марта 2000 г.

[4] Ильдар Сагадеев. Тучи над президентом Шаймиевым - "КРИС", 3.03.2000.

[5] Комлев Ю.Ю., Толчинский Л.Г., Хисамутдинов Ф.Р. Генезис и современное состояние отечественных масс-медиа//Кому принадлежит культура?- Казань, 1999.- С.204.

[6] Информационный бюллетень. Этнополитическая ситуация в республиках Российской Федерации.- Вып.4.- М., 1994.- С.6.

[7] Сергеев С.А., Сергеева З.Х. Этнокультурная политика и этнический национализм в Татарстане//Кому принадлежит культура?- Казань, 1999.- С.194.

[8] Вечерняя Казань, 08.03.2000.

[9] Вечерняя Казань, 15.03.2000

[10] Медени җомга, 21.07.99.

[11] Медени җомга, 6.08.99.

[12] Медени җомга, 21.01.2000.

[13] Термин обозначает обладающую своей письменностью, основанную на образовании, гарантированную государством культуру. См.: Геллнер Э. Нации и национализм.- М.: Прогресс, 1991.- С.23.

[14] Кадимисты видели путь сохранения общности через её консервацию. В его основе лежала стратегия закономерности мусульманской общины. Самодостаточность обеспечивалась социально-экономическим укладом жизнедеятельности традиционных сельских общин, соблюдением шариата во внутренней жизни и догматической системой образования.
Воспитание кондормной и ограниченной личности оспаривалось сторонниками реформаторского движения - "Есул Джаддидт". Введение джадидистами светских наук, творческий подход к изучению ислама, введение русского языка, наряду с татарским языком обучения - должны были по их замыслу преодолеть инертность сельского менталитета и способствовать формированию личности, адаптированной к требованиям капиталистической и воспитанной на основе своей национальной "высокой культуры".

[15] Выступление Президента РТ М.Шаймиева на открытии Всероссийского съезда востоковедов в Казани, 19 октября 1999 г.

[16] Байрамова Ф. Миллет, дин həм хакимият / Медени җомга, 3.04.98.

[17] Медени җомга, 19,12.97.

[18] Медени җомга, 3.04.98.

[19] Дробижева Л.М., Аклаев А.Р., Коротеева В.В., Солдатова Г.У. Демократизация и образы национализма в Российской Федерации 1990-х гг.- М.: Мысль.- С.252.

[20] Об этом подробнее в кн.: Сагитова Л.В. Этничность в современном Татарстане.- Казань: Татполиграф, 1998; Раздел 4. Мухаметшин Ф.Х., Лозовой А.П. Татарстан на перекрёстке мнений. Проблемы, тенденции, перспективы.- Казань, 1993.- С.98-99.

[21] В руководстве Татарстана начала 1990-х гг. выходцы из сельской местности составляли 73%; представители титульной национальности - 77%. См.: Мансурова Г.М. Динамика ротации политических элит РФ и РТ//Региональные элиты и общество.- Материалы республиканской научно-практической конференции.- Казань, 1995.- С.52. Итоги выборов в Госсовет РТ 1995 и 2000 гг. свидетельствуют о сохранении этой тенденции. Среди недавно избранных депутатов 95 татар, 27 русских, 1 мордвин. Из них 58 человек - работники исполнительной власти: главы администраций городов и районов и их заместители. См.: Молодежь Татарстана, 03.02.2000.

[22] Хотя в последнее время усиливается контроль со стороны Духовного управления мусульман РТ над содержанием учебных дисциплин в медресе и их кадровым составом.

[23] Этничность и религия в молодежной среде Республики Татарстан.- С.11.- в печати.

[24] Там же.- С.9.

[25] Данные получены в ходе Республиканского этносоциологического исследования "Межнациональные процессы ТССР" (1989 г.), руководители - Д.М. Исхаков, Р.Н. Мусина; Проекта "Этническая идентичность, национализм и разрешение конфликтов в Российской Федерации" (1994 г.), рук. Л.М. Дробижева ("НИК"); Проекта "Социально-экономическое неравенство этнических групп и проблемы интеграции в РФ" (1999 г.), рук. Л.М. Дробижева.

[26] Мусина Р.Н. Религиозность как фактор межэтнических отношений в РТ//Социальная и культурная дистанция.- М., 1998.- С.239-241.

[27] Низамова Л.Р. Масс-медиа в постсоветском Татарстане: бикультуризм или параллельные культуры?; Шайхитдинова С.К. Нормативные концепции СМИ в ситуации конфликта (на примере концепции национального развития СМИ в РТ)//Кому принадлежит культура?- Казань, 1999.

[28] Цит. по: Шайхитдинова С.К.- С.233.

[29] Там же.- С.231.

[30] Хотя нельзя не отметить стремление преодолеть эти границы. За последние годы увеличивается число изданий, выходящих одновременно на русском и татарском языка: в 1998 г. в РТ было зарегистрировано 31 издание на русском и татарском языка; в 1999 - 94 издания.

[31] Казанские ведомости, 03.02.2000.

[32] Социальное расслоение и социальная мобильность. - М.: Наука, 1999. -С.33-34.

[33] Там же, с.32-34.

[34] Заславская Т.И. Социальные результаты и задачи социальной политики // Куда идёт Россия?.. М., Дело, 1998, с.10; Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики//Фонд экономической книги «Начала». М.,1997.

[35] Радаев В.В. Явление предпринимательства и группы предпринимателей//Куда идёт Россия?.. Альтернативы общественного развития/ -М.: Аспект Пресс, 1995, -с.176-177.

[36] См.: Молодежь Татарстана, 03.02.2000.

[37] Мендрас М. Как региональные элиты защищают свою власть//Pro et contra. Том 5. №1. Зима 2000, - с.74.

[38] Фарукшин М.Х. Политическая элита в Татарстане: Вызовы времени и трудности адаптации//Полис, №6, 1994, с.69-70; Мансурова Г.М. Динамика ротации политических элит РФ и РТ (начало 90-х гг./Республиканская научно-практическая конференция. «Региональные элиты и общество: процессы взаимодействия». - Казань, 1995, с.52.

[39] Молодежь Татарстана, 03.02.2000.

[40] Фарукшин М.Х.; Мансурова Г.М. Указ. соч.

[41] Идиатуллина К.С. Региональное лидерство как феномен современной российской политики//Кому принадлежит культура. - Казань, 1999, с.93.

[42] Республика Татарстан: время больших перемен. - Казань, 1996. -с.102.

[43] Лидеры бизнеса Татарстана. Аналитический рейтинг-справочник. - Казань, 1997, -с.10.

[44] Лидеры бизнеса..., с.20.

[45] Лидеры бизнеса..., с.21.

[46] Лидеры бизнеса..., с.44.

[47] Бикбов Д. Реализация программы приватизации в Татарстане//Экономика Татарстана после 17 август. - Казань, 1999. -С.44.

[48] Лидеры бизнеса..., с.40,44.

[49] Аналитический отчет по результатам мониторинга субъектов малого предпринимательства Департамента по поддержке и развитию малого и среднего предпринимательства РТ.

[50] Анализ ситуации включал: контент-анализ республиканской прессы по экономической тематике с января по сентябрь 2000г. -6 наиболее представительных изданий; экспертные опросы представителей государственной сферы управления и бизнесменов. Среди опрошенных: 1. Агеев Ш.Р. - генеральный директор Торгово-промышленной палаты РТ; 2. Мустафаев Н.А. - генеральный директор Департамента по поддержке и развитию малого и среднего предпринимательства; 3. Исаев Г.А. - советник Председателя Государственного Совета РТ; Хакимов Р.С. - государственный советник по политическим вопросам Президента РТ; председатель политсовета республиканской партии «Татарстан - новый век; (ТНВ); Овсиенко Л.В. - заместитель председателя Государственного Комитета имущества РТ; Татьянчиков А.В. - глава Представительства в России американской корпорации «Уайт Беар Интернэшнл Инк»; Шаймарданова Ю.Ю. - главный редактор газеты «Предприниматель»; Виниченко А. - зам. директора общественно-благотворительного фонда РТ «Миллет»; Иванов А.В. - менеджер фармацевтической фирмы; Мавзютов А.Л. - главврач медицинского кооператива; Хадеева Е.Н. - частный торговый предприниматель.

[51] Доклад Премьер-министра РТ Ф.Х. Мухаметшина на Пленарной сессии Госсовета РТ 8 июля 1996 г. «О Государственной программе экономического и социального прогресса РТ и неотложных мерах по её реализации»//Республика Татарстан: время больших перемен. -Казань, 1996. - С.33; Послание Президента Республики Татарстан Государственному Совету. - Казань, 1999.

[52] Агеев Ш. Некоторые проблемы развития предпринимательства в Татарстане после 17 августа. - Казань, 1999, -С.56.

[53] Вечерняя Казань, 29.04.2000.

[54] Там же.

[55] Агеев Ш., Указ. соч., с.59-60.

[56] Предприниматель, февраль, № 2, 2000

[57] Из экспертного интервью, взятого у А. Виниченко 7 августа 2000 г.

[58] Информация о положении дел в сфере малого предпринимательства в РТ на 01.01.2000г., подготовленная Департаментом по поддержке и развитию малого и среднего предпринимательства РТ.

[59] Консалтинговая компания «Монитор» (США) в 1995-96 гг. проводила исследование конкурентных преимуществ Татарстана в рамках разработки Программы экономического и социального прогресса РТ, подготовленной по заказу Правительства РТ. См.: Панорама-форум. Экономическая стратегия Татарстана. - Казань, 1996, № 2(5); Республика Татарстан: время больших перемен. - Казань, 1996.

[60] Республика Татарстан..., с.126.

[61] Там же, с.137.

[62] Там же, с.138.

[63] Там же, с.132-134.

[64] Афанасьев М.Н. В России сформированы представительные собрания правящих региональных групп//Куда идёт Россия?.. Трансформация социальной сферы и социальная политика. - М.: Дело, 1998.

[65] Там же, с.141.

[66] Предприниматель, февраль, 2000, №2.

[67] Время и деньги, 11.02.2000.

[68] Молодежь Татарстана, 04.05.2000; В этом контексте показателен факт, приведенный ген. директором ТПП Ш.Р.Агеевым, свидетельствующий о том, что для крупного бизнеса были отменены авансовые платежи на прибыль как антирыночный метод, а для незащищенных представителей малого бизнеса эта мера преподносилась как благо. См.: Агеев Ш.Р. с.57.

[69] Молодежь Татарстана, 04.05.200.

[70] Молодежь Татарстана, 04.05.2000.

[71] Исследование компании «Монитор» См.: Республика Татарстан.., с.137.

[72] У Татарстана нет больших валютных ресурсов, чтобы компенсировать возможные колебания цен на нефть, а также других резервов, которые позволили бы сориентировать его экономику на нефть. У Татарстана самые большие в Европе запасы битумной нефти (около 12 миллиардов тонн), но не существует технологии её эксплуатации. См.: Республика Татарстана... с.132.

[73] Республика Татарстан..., с.120.

[74] Молодежь Татарстана, 04.05.2000.

[75] Из экспертного интервью с Р.С.Хакимовым, взятого 7 сентября 2000 г.

[76] Среди них: Председатель Госсовета РТ, Ф.Х. Мухаметшин, председатель Комиссии Госсовета РТ по вопросам экономического развития и реформ, М.Г. Галеев; советник Президента РТ по политическим вопросам Р.С.Хакимов и ряд других деятелей.

[77] Республика Татарстан..., С.146.

[78] Из экспертного интервью с заместителем председателя ГКИ РТ Овсиенко Л.В., взятого 12 октября 2000г.

[79] Время и деньги. 28.06.2000.

[80] Там же.

[81] Из экспертного интервью с А.В. Татьянчиковым, главы Представительством в России американской корпорации «Уайт Беар Интернешнл Инк», взятого 17 августа 2000г.

[82] Как работает иностранный инвестор в Татарстане//Экономика Татарстана после 17 августа. - Казань, 1999, с.118-119.

[83] Вечерняя Казань, 29.04.2000.

[84] Из интервью с А.В. Татьянчиковым.

[85] Там же.

[86] Там же.

[87] Проект «Национальное самосознание, национализм и регулирование конфликтов в РФ. 1993-1995 гг. («НИК») - рук. Л. Дробижева.

[88] Дробижева Л.М., Аклаев А.Р., Коротеева В.В., Солдатова Г.У. Демократизация и образы национализма в Российской Федерации 90-х годов. - М.: Мысль, 1996, с.235-236.

[89] Время и деньги. 01.02.2000.

[90] Казанское время, 11-17. мая, 2000.

[91] Время и деньги. 03.11.2000.

[92] Время и деньги, 17.11.2000.

[93] Дробижева Л.М., Аклаев А.Р., Коротеева В.В., Солдатова Г.У., с.236.

[94] Из интервью с Л.В.Овсиенко.

[95] Казанское время, 12-18 октября 2000.

[96] Опрос проводился в рамках проекта «Информационное пространство гражданского общества в РТ» в г. Казани во второй половине 1999 г. Комитетом по защите прав человек в РТ. См.: Новая Вечерка, февраль 2000.